Далекие близкие соседи

Боброва Е.А.,
аспирант Санкт-Петербургской Театральной академии

Специфический характер русского менталитета обусловлен местоположением России, которая в силу географических и политических причин, была подвержена воздействию культуры и Европы, и Азии. При внешнем противодействии в России двух начал - Востока и Запада, японцы парадоксальным образом по своему душевному строю близки русским. Это выражается хотя бы в том, что и русским и японцам свойственно не только созерцательность, но и тоска по несовершенству мира. Не случайно Лев Толстой шутил, что русские и японцы схожи - одинаково плавают саженками.

Сейчас почти каждый из петербуржцев знает, что такое театр Кабуки, сакура, танка, бусидо, Хокусай, Мисима. Акира Куросава. Услышав эти слова, горожане понимающе кивают головой, даже если специально не интересуются Японией. Это объясняется тем, что в течении XX века возник целый круг понятий, являющихся не просто символами Страны Восходящего Солнца, но и знаком взаимопроникновения двух культур, примером являются театр Кабуки в России и творчество Достоевского в Японии.

Именно театр Кабуки был назван выездным посольством Японии. Каждый раз, когда Кабуки приезжал в Россию, здесь словно расходились круги по воде, вовлекая все больше и больше людей в мир восхитительной гармонии традиций "седой древности" и современности.

Еще до гастролей театра Кабуки интерес к Японии в российской столице был очень велик. Именно в Петербурге в начале прошлого века режиссер Всеволод Мейерхольд создал студию, в которой, создавая свою театральную систему, он учился на традициях японского театра. Оказав огромное влияние на развитие европейского театра, Мейерхольд стал для Европы своего рода "трансформатором" эстетики японского театра. Мастер говорил:

"Наше влияние на европейский театр оттого и сильно, что мы опираемся на восточные принципы". Кроме того, Санкт-Петербург был покорен искусством удивительной Сада-Якко, актрисы, которая не будучи истинно "кабукианкой", как миссионер представила всему миру японское театральное искусство. Николай Гумилев посвятил ей очень выразительное стихотворение, в котором были и такие строки:

Муж Сада-Якко, Отодзиро Каваками, вернувшись на родину, создал симпу, "осовременный" Кабуки. В создании нового драматического театра Японии - сингэки участвовали драматург и режиссер Осанаи Каору, для которого идеалом театра был Московский Художественный театр и Итикава Садандзи П, возглавивший первые гастроли Кабуки в России. В свою очередь японцы с любовью относятся к русской классической литературе. Великий японский режиссер Акира Куросава, оказавший заметное влияние на европейский кинематограф, признавался, что "мы могли часами говорить о Толстом, Тургеневе, Достоевском... особенно о Достоевском. Я очень любил его, и моя привязанность к нему сохранилась и по сей день".

Любовь к русской литературе наложила отпечаток на деятельность великого режиссера, именно ей мы обязаны рождением великого фильма Куросавы "Идиот" по одноименному роману Ф.М. Достоевского, который стал "лучшей адаптацией Достоевского, когда-либо созданной". Как никто из европейцев, Куросава сумел воссоздать причудливый и сложный мир русского писателя, лишь через одну деталь - постоянно идущий снег, - передать образ "самого умышленного города на всем земном шаре", каким ощущал Достоевский Петербург. Еще в годы первой мировой войны, когда в Японии возникло мироощущение, которое Акутагава назвал чувством "конца света", настала "эра Достоевского".

Россия и Япония - внезапно втянутые в урбанистскую цивилизацию Запада, по-разному переживали этот перелом, но психология неустроенности, абсурдности бытия маленького человека оказалась сходна. Идею отчуждения, неизвестного прежде Японии кровавого противопоставления понятий "индивидуум" и "общество", как никто выразил и смог донести до японской души Ф.М. Достоевский.

Муки человека, подавленного каменным ландшафтом многоэтажных доходных домов с дворами-колодцами, узкими грязными лестницами, благодаря Достоевскому ощутил Акутагава Рюноскэ, оставивший неизгладимый след в литературной жизни не только Японии, но и всего мира. Его произведения - словно постоянный внутренний диалог с Ф.М. Достоевским на том уровне анализа психической жизни человека, где личность раздваивается, рождая феномен "двойничества". Позже идея отчуждения была озвучена в творчестве Кэндэабуро Оэ, Кобо Абэ, Кайко Такэси, в романах которых, как и в романах Достоевского постоянно встречаются морально расколотые, нравственно опустошенные души.

Слова Стефана Цвейга о персонажах Ф.М Достоевского: "...все они вырваны с корнем и потеряли направления. Трагизм каждого героя Достоевского, каждый разлад и каждый тупик вытекает из судьбы всего народа", можно отнести и к японцам периодов 1868 и 1945 годов. В эти периоды Япония находилась в культурном вакууме и в стремлении найти свое новое "я".

"Достоевский стал одним из самых необходимых мне писателей... И уже став писателем, я всегда старался урвать несколько недель в году, чтобы почитать Достоевского и обновить этим жизненные силы своей писательской души", - писал Кэндзабуро Оэ, ставший во главе послевоенной литературы, и также как Акутагава Рюноскэ олицетворявший литературу после первой мировой войны.

Знакомство с культурой различных народов и народностей позволяет не только получить новую информацию, оценить различие их взглядов и позиций. Прежде всего, оно необходимо для понимания совей собственной культуры. Сравнивая традиции других народов со своей собственной, мы можем не принять их, но в любом случае мы дополним картину понимания своих собственных традиций и обычаев. Театр Кабуки в России или творчество Ф.М. Достоевского в Японии на первый взгляд несопоставимы, кажется нет общих точек соприкосновения, но однако, являясь артефактами совершенно разных культур, они демонстрируют духовную близость наших народов, подтверждая возможность международного диалога.